По закону совести - Ксения Комал
— То же, что знают все. Мила, родив ребёнка от Артёмова, оставила его на попечение родителей и, прихватив семейные ценности, решила бежать, но была убита.
— То есть вы тоже считаете, что отцом был Артёмов? У меня, признаться, были некоторые сомнения. Растление девушки я так и не смог доказать — сверху надавили.
— Начальство Артёмова?
— Он был военным, причём далеко не последним. Таким многое спускается, и сейчас, и тогда. Это только кажется, что правящая верхушка была примером для всех остальных, а в действительности дела там творились похлеще, чем у нынешних олигархов. — Старик хрипло закашлялся и замолчал.
Не зная, как направить разговор в нужное русло, Яна тоже не произносила ни слова, ожидая, пока Иван Ефимович вернётся к вещам, по-настоящему интересным.
— Так вот, — продолжал старик, — Артёмов совратил девчонку, и ничего ему за это не было. Я-то надеялся, что он хотя бы отцовство признает, но, раскудрить твою берёзу, даже на ребёнка взглянуть не приехал, он вообще тут больше не появлялся.
— А что Геннадий Яковлевич?
— Он за Милой ходил как на привязи, даже жениться был готов, но она только нос воротила. Видно, тоже надеялась, что Артёмов вернётся, при виде малышки растает…
— И что же, он её из-за этого убил?
— Может, из-за этого, — вздохнул Иван Ефимыч, — может — на ценности дореволюционные позарился, а только преступник точно он, других подозреваемых у меня и не было.
— Но ведь у Геннадия Яковлевича есть алиби. Трое его друзей подтвердили, что они вместе воровали яблоки. Вряд ли комсомольцы сознались бы в таком, если это было неправдой, — наивно похлопав ресницами, сказала Яна. Ей было очень интересно, пришёл ли бывший следователь к тому же выводу, что и она.
— Хитрый ход, — не разочаровал старик. — Скорее всего, они убили её вчетвером. Один — из ревности, остальные — ради наживы.
— Ну так надо было провести обыски, назначить экспертизу ДНК…
— Яночка, про ДНК тогда никто и не слышал. А обыски я проводил лично, только что от них толку. Орудие убийства было брошено рядом с телом, а драгоценности они бы точно не стали прятать дома. Укромных мест на озере предостаточно, ты и сама это знаешь.
— Знаю, — уныло кивнула девушка, вспомнив многочисленные скальные образования. — А вы не думали, что убийцей мог быть Артёмов? Скажем, он боялся, что о его грешке узнают, и решил таким образом избавиться от всех проблем…
— Спустя год? При том что ему почти ничего не грозило? — Иван Ефимович махнул сухой рукой. — У Милы были прикрыты глаза, а на лице лежала её же куртка. Знаешь, что это значит?
Представив жуткую картину, Яна покрылась мурашками и невольно зажмурилась.
— Это значит, что Милу убил тот, кому она была небезразлична, — тихо сказала девушка. — Преступник не мог смотреть на её лицо и прикрыл его, чтобы чувствовать себя спокойнее.
Старик удовлетворённо кивнул.
— Это классика подобных преступлений. Сейчас в любом учебнике описаны такие случаи.
— А тогда вы сами догадались? — заинтересовалась Яна. Иван Ефимович улыбнулся.
— Всё приходит с опытом. Ты, дочка, пойми: я, пока этого гада не накажу, помереть спокойно не смогу. Были в моей практике нераскрытые дела, раскудрить твою берёзу, но такого, чтоб девчонку-школьницу убили… Да ещё вчетвером…
Девушка очень ясно представила, как несколько малолетних негодяев накидываются на хрупкую слабую Милу, которая к тому же недавно родила, и сжала кулаки.
— Назовите мне имена остальных.
— Сейчас жив только один — Прохор Прокофьев. Но он уже лежачий, вряд ли будет полезен.
— Мне — будет, — упёрлась Яна.
Старик доехал до симпатичного столика с резными ножками, повернул крошечный ключ, торчавший в ящике, и извлёк оттуда чёрно-белую фотографию.
— Вот, возьми. Адрес на обратной стороне.
Яна взяла в руки снимок и вгляделась в симпатичное улыбчивое личико совсем молоденькой девчонки.
— Это Мила?
— Да. Всю жизнь храню её карточку, никак не могу забыть.
Девушка поблагодарила, убрала фотографию в сумку и поднялась, чтобы откланяться. Иван Ефимович молча проводил её до двери, и когда свет с улицы упал на его лицо, Яна поняла, что он старше, чем ей показалось вначале. Следователю было не меньше девяноста. Подивившись бодрости старика, она пожала его протянутую руку и по широкой дорожке прошествовала к калитке.
Участок она покидала со смешанным чувством досады и признательности. Второе относилось к Ивану Ефимовичу, не утратившему надежды на справедливость даже сейчас, а первое — к четырём негодяям, запросто лишившим девчонку жизни, да ещё избежавшим наказания. Сейчас они — старики, заслуженные члены общества, которым уступают место в транспорте и пропускают без очереди к врачу. Наверняка они прожили свою жизнь в довольствии и радости, у них было всё — учёба и работа, любовь и дети, путешествия и маленькие открытия… Всё, чего не было у Милы. Да, она не подарок, но такого точно не заслужила, и уж не четверо подонков должны были решать её судьбу.
Девушка прошлась вдоль берега и поднялась на утёс, который был недалеко от дома Сергея. По сути, именно там Мила совершила свою главную ошибку, в результате приведшую её к смерти. Не было бы свиданий с Артёмовым — не было бы и необходимости покидать родительский дом столь рано. Она могла вырасти, получить образование и спокойно уехать, раз уж так хотелось. Но внезапная беременность спутала все планы на жизнь. Интересно, что чувствует мать Михаила, зная историю своего появления на свет? Жить с таким наследством, наверное, непросто.
Да ещё фамильные драгоценности, которые могли бы перейти к ней, но вместо этого достались кому-то постороннему, убившему её маму. Любопытно, пыталась ли она когда-нибудь найти отца? Скорее всего, да — дети всегда идеализируют родителей, которых нет рядом. Может, она даже сумела его отыскать, но оказалась ненужной, как и несчастная Мила, мечтавшая о лучшей жизни.
Яна со злостью саданула ногой по широкой коряге, располагавшейся прямо перед ней, и неожиданно очутилась по колено в земле. Как это могло произойти, она и сама не до конца поняла, но внезапно образовавшийся провал разрастался буквально на глазах. Девушка в испуге полезла на край, поскользнулась и рухнула в самый центр. В тот же миг она поехала куда-то вниз, увлекаемая потоком камней и комьев сухой глины.
Яна пыталась уцепиться за края сформировавшейся горки, но вместо этого только наглоталась пыли и ободрала ладони. Она летела вниз со страшной скоростью и остановилась лишь тогда, когда земля выплюнула её в лужу жидкой грязи. Боль от удара разнеслась по всему телу, а брызги моментально залепили глаза и нос.
Запаниковав, Яна начала протирать лицо руками, но, поскольку они уже были в грязи, ничего путного не
